Весной мы праздновали масленицу. Собрались все соседи: притопал на своих пухленьких ножках маленький Данька, под руку со своей мамой, соседкой Люсей. Пришла, опираясь на палку, и наша старая бабушка Зоя.
Все, от мала до велика, собрались у нас во дворе. Погода на удивление стояла мягкая, лишь озорной весенний ветерок трепал наши волосы.
Каждый, кто пришёл, принёс с собой вкусняшку: кто-то — варенье, кто-то — блины, а кто-то чаю в термосе. Маленького Даньку посадили во главе стола, и предложили на вкус определить, где чьи блины, при этом завязав ему глаза, как в жмурках:
— Это мамин. — уверенно ответил мальчик, с аппетитом поглощая блин.
— И как же ты догадался? — поинтересовалась бабушка Зоя.
— Он домом пахнет. И ванилью, а ваниль мама в тесто добавила, я видел. — простодушно ответил Даня, чем вызвал всеобщую улыбку и смех.
— Ну ты, сына, дегустатор! — отсмеявшись, сказала Люся. Тот гордо кивнул в ответ, хотя вряд ли понимал тогда, что означает это мудреное слово.
А потом наступило время выхода чучела. Мы с мамой и сестрой сделали его (а точнее её) с душой: набили голову ватой из старого матраца, а само лицо, сделанное из старого холщового мешка, хорошенько раскрасили и подрумянили.
Красила её я, причём от души: густые синие тени на веках чучела сделали его похожим на енота или панду, а ядрено-красная помада довершала образ. В ход пошли также мое старое платье в мелкий горох и желтый платок бабушки Зои, так что чучело наше было похоже на престарелую Матрешку. В ходе создания мы так и окрестили ее – Матреной.
Сделали мы Матрене и детей – связали пучки сена веревочками так, что получились голова, ручки и ножки. Вот только «отца семейства» не успели
Фёдор Тютчев - известный поэт, лирик, мыслитель девятнадцатого века. В своих произведения он затрагивал разные темы. Это любовь и дружба, изменения в природе, вера и патриотизм
История создания рассказа Старый гений Н.Лескова началась тогда, когда писатель почувствовал, что в мире начало исчезать добро, честность и порядочность
Иоганн Вольфганг Гёте работал над замыслом трагедии Фауст почти всю свою жизнь. Он начал свое произведение еще в двадцатилетнем возрасте и потратил на него долгих шестьдесят лет.